piterhandra

Двери сарая распахнулись, пропуская внутрь целую делегацию. Первыми вошли стражники, из числа личной охраны герцога Льоренте. Пока двое арбалетчиков держали заключенного на прицеле, их товарищ скрупулезно осматривал темные углы сарая, освещая их хорошо промасленным факелом. Удостоверившись, что никого, а главное ничего, другого в помещении нет, стражник достал из-за пояса небольшой холщовый мешок и бросил его заключенному.

– Надевай!

Заключенный, сидевшей на грубо сколоченной скамейке, со злобным ворчанием надел мешок на голову. Лишь после этого в помещение осмелились войти остальные делегаты, трое монахов и сельский староста. В сарае сразу же стало тесно, но пришедшие не рискнули бы зайти сюда в одиночку. Ведь человек, запертый в сарае до вынесения приговора, был не обычным вором или убийцей. Он был прислужником самого Дьявола!

Монахи, облаченные в домотканые ризы серого цвета, монотонно перебирали четки и шептали молитвы. Со стороны они напоминали больших серых мух, жужжащих над кучей конских яблок. Староста, пожилой муж с сединой на висках, запустил руку в отворот рубахи и с облегчением сжал нательный крестик. Собравшись с силами, он мысленно досчитал до десяти и кивнул стражнику с факелом. Солдат вынул меч из ножен и приставил лезвие к горлу заключенного:

– Отец Ансельм, может, прямо здесь тварь порешим? – обратился староста к одному из монахов. В ответ служитель Господа посмотрел на него с такой ненавистью, что от страха во рту у старосты немедленно пересохло. Он вспомнил, что перед тем, как зайти в импровизированную темницу, монах строго настрого запретил обращаться друг к другу по именам. – Прошу прощения, святой отец, я не нарочно…

Но у монаха не было желания выслушивать блеяние деревенского увальня. Отец Ансельм жестом прервал поток извинений и накинул на голову капюшон, так, чтобы тень от него скрывала практически все лицо. Его жест повторили другие монахи, и теперь их стало невозможно отличить одного от другого.

Спеша загладить свою ошибку, староста скомандовал. 

– На выход!..